Оказаться на безлюдной местности во время рождественских каникул Сидни было не так уж в новинку. Кочевой образ жизни был у него в крови, он слишком часто переезжал с места на место, менял оружие, машины, имена, и, казалось, все необходимые вещи могли уместиться в одной спортивной сумке. Не удивительно, что сегодня дождь застал его на трассе, пока на нём была лишь лёгкая ветровка да потрёпанный брезентовый рюкзак.

После пробуждения искать родственников Джай так толком и не начал, скорее остерегаясь встречи что с ними, что с сидхе - и те, и другие успели насолить ему достаточно, и, проснувшись в мире, который больше не вертелся вокруг растянутой на сотни лет войны, Джай старательно не вмешивался в старые дрязги.

Он не собирался возвращаться в Сид, потому что это бы отбросило его назад, через давно пройденный этап. А в человеческом мире, тем более, в двадцать первом веке, было столько всего интересного - что его увлекало  и он восхищался шагнувшими вперёд технологиями, медициной, урбанизацией. Люди, о которых он только слышал, и никогда прежде не видел вживую, не покидая удалённые участки Сида, соседствующие с морем, оказались вовсе не ямой грязных немытых вшей.

И всё же, возвращаясь к мыслям о своем роде, Сид не мог не думать, что где-то совсем рядом могут оказаться его братья, мать, и уже пару раз, кажется, они ускользали от него. Придя по следу, Престон находил квартиру, из которой наспех уехали, или существо, в чем-то похожее на того, кто был ему знаком.

Сегодня история повторилась. Деревня, в которую он приехал, в которой якобы вчера произошло зверское убийство - Сидни показалось, он узнаёт почерк - оказалась заброшенной парой-тройкой обветшалых домов, один из них ограждён полицейской лентой. Исследование места преступления несколько затянулось - Сидни пересматривал фотографии людей, которых никогда не знал, словно они могли подсказать ему, он опоздал или просто, как обычно, промахнулся.

Заглохший при выезде на трассу автомобиль, невовремя севший телефон и дорожная форма ворона, которую Сидни в который раз тщетно пытался принять, только добили и без того паскудное настроение. В такие дни Сидни предпочитал тренироваться, вымещая злость на партнёре по спаррингу или боксёрской груше, а порой и ввязывался в случайные драки в подворотнях - до сбитых в кровь костяшек, чудом избегая травм от поножовщины.

До города часов восемь, трасса пуста - ни легковых авто, ни фуры с дальнобойщиком за рулём, с которым можно было потрепаться ни о чём. Никого кроме Сидни и промозгло сырой лондонской зимы, которая в довесок послала ему в спутники мелко моросящий дождь.

Когда позади показалась машина, Сид уже вымок до нитки. Руку он поднимал скорее на удачу, не особо веря, что водитель остановится, как только рассмотрел, яркий спортивный автомобиль и понял, на какой скорости его гонят. Тем удивительнее был скрежет шин, когда машина таки затормозила в нескольких метрах от него. Джай поморщился, услышав громкую музыку и звучащий возбуждённо женский голос. "Надеюсь, она не наркоманка".

Усевшись в в пассажирское сиденье слева от водителя, Сид на секунду прикрыл глаза. Он шел пешком уже несколько часов и успел замёрзнуть, а здесь было тепло, мягко, а от женщины, которая отважилась его подобрать, очень приятно пахло.

Он почти успел подумать, что ему повезло, когда поднял на неё взгляд. И узнал сразу.
Сцепив зубы, он впился в неё взглядом. Смеющуюся, задорную, почти танцующую в кресле под звуки из колонок. Свободная настолько, что это злило с первых секунд.
Марти. Женщина, которая всё поломала. Сделала его и предателем, и преданным.

Авто уже тронулось с места, гадать, оставаться ли, было поздно. Сид стянул капюшон, извернулся, не спеша пристёгиваться, стащил с себя мокрую куртку, сворачивая и пряча её в рюкзак. Толстовка тоже отсырела, но её хотя бы не надо отжимать.

- Давно занимаешься благотворительностью, подбирая заблудившихся путников? Раньше такого за тобой не водилось.

"Даже не посмотрела на меня, когда я садился к ней в машину", - подумал Сидни, не отрывая внимательного взгляда от её лица. Излишняя беспечность - тоже что-то новенькое в поступках Марти, впрочем, было ли это странно? Они больше не на войне, да и войны-то никакой нет. К этому привыкнуть Сид до сих пор никак не может.

Отредактировано Sidney Preston (2021-09-11 18:45:13)

Слишком хочется рассмеяться и заявить, что со склонностью к бродяжничеству он родился. Кошки часто уходят далеко от дома, забыв о заботах, но всегда возвращаются, куда бы их не забросило судьбой. Такая уж у них отличительная черта. Вот и Джай вернулся к тому, что было его домом в своё время, хотел он этого или нет. Точнее, к той. Подножье горного хребта, у которого они вели бои за линию фронта, за жалкие футы земли, которые завтра будут вновь утеряны, было пропитано кровью фоморов и сидхе.

Джай помнит дни, когда питьевая вода в ручьях окрашивалась багрянцем.
И каждый раз напротив была она.

В бою Джай узнавал её по богатым доспехам, короне и по лозам, что несли смерть. Разные чудеса происходили в Сиде, но Джай знал: если поблизости от солдат взбесились растения, Марти близко. Скорее всего, сидит, затаившись, и наблюдает за тем, как враг идёт в ловушку.

Почти до самой смерти ему удалось ни разу не побывать в плену, чем он порой сверх меры гордился: едва ли его в бою стали бы пытаться захватить. Пусть он и был ценной разменной монетой, но слишком опасной, чтоб удерживать его вот так, на границе. И всё же, Джаю каждый раз удавалось исчезать.

На рассвете же из походной постели, устроенной из подбитых шкурами плащей, ускользала она. Выныривала голой из его тёплых объятий, бесшумно одевалась и исчезала в лесу.
Джай делал вид, что не слышит.

Воспоминания накатывают девятым валом, накрывают с головой, не позволяя всплыть, не давая отдышаться. Джай, точнее, теперь уже Сидни, неотрывно смотрит на Мартинику, гадая - кто она теперь? Чем занимается? Её облики в той и этой жизни похожи - она и сейчас выглядит хищно, опасно, и почти инопланетно. Разлёт бровей, разрез глаз, лицо, благородно удлинённое, длинная тонкая шея. Сидни рассматривает её, знакомится заново со своей открытой раной, теперь она выглядит по-другому, но болит всё так же. Марти - его крах и личное поражение, Марти - его воплощённое слабоумие и безрассудство. Он по-прежнему её любит. И помнит, что одной любви недостаточно. Ни для чего.

- Красивая. Опять.

Сидни улыбается. Настолько тухло, что, кажется, температура воздуха в салоне понижается на пару градусов от одного его вида. Впрочем, не один он от встречи со старой боевой подругой испытывает смешанные чувства. Радостное настроение Марти теперь тоже идёт ко дну, отчего Сидни испытывает некоторое злорадство, и улыбка его становится шире.

- И для кого из нас это подарок? Потому что ты выглядишь так, словно увидела призрака. Хотя!.. Постой. Раз подарок, могу я его как следует рассмотреть?

Хмыкнув, Сидни тянется рукой к её волосам. Он просто не может удержаться, раз уж судьба "подарила" ему эту встречу. Он касается пальцами мягкой русой пряди и отводит её в сторону, обнажая ухо. Тихо вздохнув, он касается его округлого кончика, словно пытается удостовериться, что это не обман зрения. Но нет, оно действительно не заострено, а Марти больше не танцующая под дождём фея, нет, вместо доспехов - дизайнерская одежда, а вместо лошади - спорткар ярко-красного цвета. Всё в ней буквально вопит о престиже и богатстве. И это по-настоящему смешно, потому что даже теперь, когда всё могло бы сложиться (нет), между ними чёртова пропасть.

- Я скучал по тебе, родная. Но, учитывая обстоятельства нашей последней встречи, начать стоило с извинений.

Отредактировано Sidney Preston (2021-09-13 02:44:04)

Чего Сидни, собственно, ждал? Что Марти поинтересуется тем, что было с ним после того, как он попал в плен к её сородичам? Что ей будет дело до того, что его вывели из сида и закололи, как жертвенный скот? Что он пожертвовал перед этим своей репутацией и должностью ради того, чтобы вытащить её из темницы? Их план побега провалился, но не из-за него, не из-за неё, так просто случилось, они были недостаточно скрытными, видимо, и этим решили воспользоваться. Видимо, Сид был единственным, кто считал, что зла за это на Марти держать не стоит.

А вот за то, что его убили в результате её предательства, Сид злился, даже не вскипая мгновенно, нет - его скорее скручивало сжатой до предела пружиной. Он стискивал зубы, сжимал кулаки так крепко, что тонкие иглы боли врезались в суставы, а на ладонях оставались алые следы от ногтей. Обычно спокойный, почти утопически уравновешенный, привычный ко всему худшему, что может случаться - он, вспоминая всё это, выходил из себя, медленно, поначалу незаметно, разве что стальные глаза темнели, точно небо над штилем, что предвещает шторм.

Вот и сейчас он сидел в кресле, развалившись со всеми удобствами, закинув ногу на ногу, по-прежнему рассматривая точёный профиль женщины, которая сломала его жизнь. А после обозревая уже анфас. Всё ещё красивая. Тонкий мягкий рот, глаза барханной кошки... Она выглядела ещё более непокорной, чем в прошлом, и это будило в Сидни желание сломать её, или хотя бы попытаться, ударить, услышать, как она будет звенеть. Тонко, красиво - он был в этом уверен.

- Раз ты не хочешь, я сам начну. Извини, милая. Извини, что поверил тебе, ты ведь меня об этом не просила, правда? Зная, какую силу имеют обещания таких, как мы, мы никогда ничего друг другу не обещали. Никогда не признавались... Извини, что истолковал это неверно, что не понял, что на самом деле просто нечего было обещать и не в чем признаваться.

Усмешка на лице Сидни мягкая, ласковая. В взгляде исподлобья - нежность идёт по самому краю, и, кажется, вот-вот рухнет, вот только куда?
Сидни тихо вздыхает и подаётся рукой вперёд, неспешно, медленно. Он запускает ладонь в мягкие волосы Марти, пропускает пряди меж пальцев, шелковые и послушные, будут ли они снова едва уловимо пахнуть полынью?

- Извини за то, что тебя тогда схватили. Как я уже объяснял тебе во время твоего бегства из темницы, за мной, оказывается, следили какое-то время. Извини, что вообще помог тебе сбежать. Это было такой глупостью с моей стороны: вернуть тебе свободу.

Пряди волос ложатся широкой петлей поверх ладони Сидни, и тот сжимает пальцы в кулак, оттягивая назад, заставляя Марти приоткрыть шею. Хрупкость последней почти зовёт, провоцирует прикоснуться. Сидни остаётся на месте, рассматривая это зрелище, улавливая каждый дюйм, ему слишком нравится видеть эту женщину растерянной, помрачневшей, особенно на контрасте с её приподнятым настроением в момент встречи.
"Не забыла. Не забыла и не пережила", - думает Сидни, отвечая прямым взглядом, глаза в глаза. Ощущается это остро и давяще, не хватает лишь звона металла; их драки всегда были хорошими, даже слишком.

- Тебе бы не грозила казнь: я бы запер тебя в самой высокой башне, и ты бы осталась моей принцессой. Тебе бы понравилось это, Марти, быть со мной и ненавидеть меня, всё как раньше, верно?

Отредактировано Sidney Preston (2021-09-22 13:07:53)

Замолкает Джай вовсе не потому, что Марти удалось его заткнуть. Обычно неразговорчивый, замкнутый, он был обладателем того самого типа темперамента, который позволяет совершенно спокойно смотреть на взрывы, катастрофы, докуривая сигарету или доедая сэндвич. Импульсивность Марти не отпугивала его, нет, она ему нравилась, её способность идти на поводу у собственных эмоций, гореть так ярко, что вокруг неё тоже становилось тепло... И сейчас Джай добился того, чего хотел - настроение у Марти снова было взрывное, она разговаривала с ним таким тоном, словно пыталась распилить его своим голосом на части, да и смотрела так же. Такую Марти он знал гораздо лучше.

Есть что-то особенное, почти искусство в том, чтобы портить. Как потоптаться по свежевыложенной на подготовленную дорогу бетонной дороге, оставив отпечаток своего ботинка, своих шагов. Как подрезать крылышки едва научившемуся летать птенцу. Как, выражаясь поэтически, наступить на горло песне - до тошнотворного хруста позвонков и трахеи. Ещё несколько минут назад Джай видел её, эту песню, поющую Марти, счастливую, свободную ровно настолько, что это доводило его до бешенства. Она позволила себе быть свободной без него, свободной, выбрав не его, попрощавшись с ним и всем, что между ними было.

Теперь же прежней почти эйфорийной радости было не видать. Сидни улыбался, развалившись в кресле, поглядывая на темноту за окном, которая слилась в одно месиво из-за скорости, на которой несся автомобиль. Улыбался, поглядывая на Марти, пожирая взглядом адресованную ему злость, которая наконец-то приобрела должный градус накала. В целом, Сидни было плевать на ярко выраженный знак "минус" в эмоциях сидхе, важна была только их сила.

И сейчас ему всё нравилось. Джай не слишком-то вслушивался в слова Марти, скорее он обращал внимание на другое - на скачущий тон её голоса, на враз изменившееся выражение лица, натянутую на скулах коже.. На пальцы, которые теперь вцепились в руль так, что это наверняка больно. Джай, тихо вздохнув, откинулся назад, удобное кресло, мягкий подголовник - это было достаточно комфортное местечко, чтобы даже вздремнуть, особенно теперь, когда Марти беснуется на дороге и явно пытается их прикончить в какой-нибудь аварии.

Последнее Сидни думает скорее в шутку.
А потом его с силой ударяет о приборную панель.
"Надо было пристёгиваться, кретин", - думает Сидни, он уже знает, что тёплая влага на лице - кровь. Чёртова Марти потеряла контроль и над собой, и над своей машиной, и они рухнули в кювет, врезаясь во что-то, столб, дерево?.. Движение автомобиля всё равно смягчено, словно они упали в трясину, или?.. Сид пытается выглянуть из окна, воспользоваться кошачьим зрением, и видит, что машину обвивают такие знакомые ему лозы.

Когда-то он видел их очень часто. Когда-то давно они не один раз приводили его к месту встречи. К укрытой в хвойном лесу поляне, к пещере за водопадом, где можно не бояться быть услышанным.. Когда-то они ластились к нему и это было приятно, пусть и томило тоской по их хозяйке. Лозы, которые могли с такой же безжалостностью и скоростью убивать. Сейчас при их виде Джаю казалось - нет, они больше не друзья, они опасны, и вызывают инстинктивное желание высвободить авто из плена зелёных пут, потому что ещё немного - и паростки доберутся и до него, а дальше?.. Джай видел их на поле боя, как они могли душить противника, как могли вырастать слишком быстро, точно стрелы бамбука, пронзая тела.

- Нет, Марти, - хрипит он.

В глазах двоится, голова кружится. Из рассеченного лба хлещет кровь, и Сидни кажется, разбить он умудрился не только лоб. В груди болит так, словно ребро треснуло, вонзившись в мышцы и кожу, и вдохнуть сейчас толком не получается.

- Ты, как обычно, недоговариваешь. "В башне" можно опустить, не так ли? Ты просто не хотела оставаться со мной. Но ты это ты, милая. И между твоими "хочу" и "нравится" слишком большая пропасть.

Хриплый смех отдаётся болью где-то под сердцем. Сидни, упёршись спиной в кресло, ударяет ногой дверь, пытаясь её вышибить. Дверца не открывается, но снаружи слышится треск и машина, накренившись назад, куда-то падает. Джай путает небо с землёй на пару секунд, пытается удержаться за хоть что-то в салоне, чтобы не превратиться в отбивную.
И не вздыхает с облегчением, когда падение замедляется.
Потому что роскошный спорткар Мартиники, успев перевернуться в воздухе, с обрыва падает в воду.
"Темза", - оторопело думает Джай, глядя на то, как иссиня-чёрная вода за окном пытается просочиться внутрь салона через все щели. И уже начинает наполнять дно автомобиля.
Они находятся где-то в устье чёртовой Темзы.
Почти в море..
У него сотрясение мозга и пара трещин в костях. У неё - то же самое, наверное, и сейчас они, подбитые, плюющиеся кровью, идут на дно в тяжелой металлической коробке.

- Зачем садиться за руль, если не умеешь водить.

Сидни ругается и бьёт дверь ногой ещё раз. Та распахивается, и потоком воды их с Марти размазывает по салону. Пристегнув рюкзак к карабину на поясе, Сидни выбирается из авто, удивляясь тому, какая в декабре вода тёплая. Почти криминально, на самом деле, он бы предпочёл ледяную - им обоим не помешало бы остыть.

В паре метров над спорткаром Сидни замирает, вспоминая, что Марти он так и оставил внизу, зажатую рулём и раненую.
Она всегда была крепкой девочкой и наверняка сможет выбраться сама. А пока что.. Глубина напоминает ему о многом, и на мгновение Сид прикрывает глаза, пытаясь вернуть связь с одним из своих обликов, который позволил бы ему быть быстрее и сильнее в воде.
Но образ дельфина ускользает - так же, как и не видно всплывающую наверх Марти.
Где, чёрт возьми, потерялась Марти?..

Марти не всплывает. Вместо толкотни, вместо движений, которые заставляют воду вокруг волноваться, которые нарушают естественный водоворот, образованный погружающейся на дно машиной... Не происходит ничего. Воронка утягивает их ниже: зависшего в глубине прислушивающегося Джая, спорткар Марти и по всей видимости её саму.

И, хотя облик не приходит на зов, его силы частично присущи оборотню, замедляя процессы в лёгких, сохраняя кислород в крови.. Ненадолго, нет.
Ровно настолько, чтобы заметить - ничего не происходит, Марти не выкарабкивается, не направляется ввысь юрким угрём, нет, она где-то там. внизу, зажатая в своей консервной банке, почти распятая внутри жестяного корпуса автомобиля, между рулем и водительским креслом.. Джай не знает, когда вспоминает о ней. Было ли это актом привычки, который всегда заставлял ждать её за собственной спиной, готовую к атаке, или же он ощутил прикосновение пузырей воздуха, которые вырываются из груди тонущего человека, когда он сдаётся? Джай не пытается разобраться, что движет им, ему это неважно. Он просто в мгновение разворачивается, быстрый, ловкий пловец, он добирается до машины, возле которой - силуэт Марти, такой расслабленной и спокойной, с ореолом гладкого шелка волос... Марти тонет, понимает Джай, и первым делом, оценивая время, которое понадобится, чтобы вытащить её наверх, принимает решение поделиться с ней собственным кислородом.

Притянув её к себе, Джай впивается в её губы своими. Держит крепко за шею, чтобы не ушла - воздух сейчас самое драгоценное, что у них есть. Выдыхает, заполняя лёгкие Марти. А потом тащит наверх следом за собой - за руку, за одежду, загребая воду широким махом, выбираясь на поверхность так быстро, как ни за что не спешил бы для себя.

Оказавшись над уровнем воды, Джай судорожно вдыхает воздух. Кажется, его лёгкие изнутри обливают бензином и поджигают, потому он хватает ртом воздух, но вдыхает так отчаянно мало.
Остальные силы уходят на на то, чтобы растрясти Марти.
Марти, которая, видимо, решила отдать богам душу вот так, под водой, невозможно нелепо и по-человечески. Джай трясёт её, орёт на неё, шипит ругательства и пытается привести её в чувство до того самого момента, когда её взгляд не становится таким же осмысленным, как и всегда.

Слова враз заканчиваются. Вся ругань, желание сделать больно, отомстить - сходят на нет, пока Джай видит её такой уязвимой, бледной. Пока им обоим так холодно в этом море, настолько, что немеют кончики пальцев.

- Наши дела плохи.

Джай хмурится, потому что за спиной Марти - склон, с которого слетела машина, и он достаточно высокий и крутой, чтобы на него не взобраться с помощью лишь рук и ног. И ни один из них не умеет летать. Может быть, раньше у них бы что-то и получилось, но сейчас при упоминании собственного запаса сил Джаю хочется отчаянно скрипнуть зубами. Из охотника он превратился в котёнка, который ещё и глаза-то не полностью раскрыл. Это раздражало, и время от времени парализовало бессилием.
Сейчас у него было чёткое понимание, что нужно использовать все возможности. Вода не ледяная, но долго в ней пробыть будет плохим решением.

Вертя головой и оглядываясь, Джай замечает неподалеку мелкую баржу. Персонал на которой, кажется, даже видит их. Может, сменят курс? Законодательство страны, в которой они живут, не настолько уж и глупо: сейчас остаётся только порадоваться, что не попытаться спасти двух затопленцев моряки не имеют права.

Баржа - это хорошо, думает Джай. Это новая, сухая одежда рабочих, это немного еды, наверное. Горячий кофе. И прямая дорога в Лондон.
А ещё - куча свидетелей, при которых они с Марти не смогут выцарапать друг другу глаза.

Марти, кажется, немного лучше, но он всё равно удерживает её в воде повыше за ворот одежды. Точно кошку за шкварник... Она ему этого не простит. Впрочем, слишком много чего она ему не простит, верно? Зачем тогда отказывать себе в таких приятных мелочах. Вода - не невесомость, конечно, но в чём-то ей явно подражает. Можно дёрнуть Марти за одежду к себе и чувствовать, как её тело медленно приближается, подплывает ближе - вплотную. И видеть, как при этом её глаза сверкают от бешенства.

Жаль, сейчас море по-прежнему слишком холодное, чтобы в нём хотелось оставаться ещё хотя бы секунду.

- Расслабься, я страхую, - он отплёвывается грязной речной водой, скалит зубы, предлагая, пока баржа разворачивается, положиться на себя. Неплохая шутка, думает Джай, особенно в разговоре двух патологических лжецов и предателей, не так ли? Марти всегда нравилось его чувство юмора. Иногда за него она пыталась его придушить, но в конце концов, из этого получался отличный секс. Иногда слишком быстрый, пожалуй, но по остроте ощущений - ошеломительный. До россыпи искр под веками, до разодранной в кровь спины, царапины на который замечаешь в разы позже. Случайно, проходя мимо зеркала.

- Мы здесь! Подберите нас, мы тонем! -  Джай орёт, размахивая свободной рукой.
...И если Марти всё испортит, он попытается отправить её обратно на дно, ей богу. Ненадолго и не фатально, так, в качестве мелочной сатисфакции.

Моряки как моряки, думает Сидни. Видал он людей и похуже, да что там, сегодня на шоссе он и сам выглядел тем самым оборванцем с большой дороги, которого лучше бы не подбирать даже на короткую поездку. А как-то раз контрабандистов, с которыми он пересекал в грузовом отсеке границу, и вовсе оказалась лучшими попутчиками.

- Шутишь? - фыркает Сидни. Воду он не особо любит, хочется поскорее отряхнуться, а ещё лучше согреться, выпить чего-то горячительного, разгоняя кровь. Ради такого Сидни бы даже готов поплатиться собственной традицией в принципе не употреблять алкоголь, хотя, после пробуждения это не особо имело смысл, слишком быстрый обмен веществ. - Люди, говорит мне сидхе. Тоже мне недостаток. Да и не все из них люди. Смотри внимательнее, второй слева..

Их встречает несколько мужчин, просто и тепло одетых, зимой на реке очень ветрено и даже обнимаясь, Джай на пару с Марти успели продрогнуть до нитки, особенно выбравшись из воды. Сидни тихо вздыхает и скорее машинально пытается закутать Марти в куртку, объясняясь с представителями экипажа. Судно, похоже, грузовое и направляется в лондонские доки. Это им на руку и по пути, а парни, похоже, не против помочь попавшим в беду путникам.

- Тачку твою в следующий раз заберём, ладно? Как раз когда вторую вслед за ней уроним. Только вторые права купишь, а то те, поди, утонули вместе с машиной, - Сидни прыскает смехом и готовится уворачиваться от тумаков.

Ситуация несколько комичная, и полёт в реку в буквальном смысле остудил жар их ссоры. Сидни пока что не хотелось ни ругаться, ни третировать свою временную спутницу,  может быть, позже, когда обсохнут и согреются. Именно об этом он сейчас и заботился, им выдали что-то роде пледов, не слишком приятно пахнущее, проводили в каюту, в которой хотя бы не обдувало ветром со всех сторон, а паренёк в красной шапке даже принёс термос с кофе. Кстати, тот самый, что не человек. Сидни поморщился, принимая из его рук питьё - прикосновение напоминало о его природе ещё больше, чем вид. Сидхе, кто-то из низших... Почти безобидные ребята в сравнении с старшими собратьями.

Кофе пах отвратительно, но был горячим. Отхлебнув из термоса, Сидни передал его Тео, и предпринял попытку высушить свою одежду. Со стихиями у него всегда было так себе, но сейчас что-то даже получилось, не считая зажженной штанины. Тихо выругавшись, Сидни перевёл взгляд на свою спутницу, удивлённый и вдруг понимающий.

- Марти, тебе не кажется, что у кофе был... странноватый вкус?

Земля уходила из под ног очень быстро, в глазах темнело. Вместо того, чтоб в последний момент думать о том, чем его могли отравить (и успела и Марти тоже попробовать эту дрянь), последнее, что сделал Джай - принял форму.
Ту самую, огромной дикой, весящей несколько центнеров кошки. И свалился на пол, да не просто так, а увлекая за собой Марти, почти придавливая её к полу.
Что же, теперь, чтобы добраться до неё, если её тоже отравили, кому-то придётся оттащить его тушу.
И хорошо бы не по частям.

Просыпаться Джай начал, потому что ему было отчаянно щекотно. Что-то кралось по шерсти, пытаясь закопаться поглубже в густой мех, а потом.. А потом это гадкое насекомое ужалило, и Джай распахнул глаза, не сразу поняв, что он сейчас находится в форме.

Голова чугунная, что подмешали в кофе (или что он там хлебал из термоса?) он не знает, но, судя по всему, это был какой-то дешевый транквилизатор. Благо, рассчитывали на обычного человека, а Сидни не только им не являлся, но и успел обернуться тигром. В форме магии у него было куда больше, и регенерация происходила быстрее в разы. Потому организму хватает нескольких минут, чтобы очнуться, а укол чужого охотничьего ножа, временно застрявшего в густом подшерстке, отрезвляет Сидни почти мгновенно.

Парочка склонившихся над ним идиотом пытаются добраться до мягкого места на шее, матеря друг друга потому, что кожа фомора оказалась куда более плотной и не поддавалась лезвию обычного ножа из нержавейки сразу. Сидни подскакивает, как ошпаренный: он вдруг очень живо представляет, что было бы, если бы контрабандисты (он почти не сомневался, что встретил своих давних коллег по цеху) были беднее и ножи у них были из необработанного железа.

Лапы не слушаются, голову обносит так, что хоть падай. Сидни, кое-как удерживаясь на лапах, рычит. Невесть откуда взявшаяся морская болезнь - у фомора! - доводит его до бешенства.
Где-то рядом шипит, точно кошка, режа на лоскуты предприимчивых моряков, Марти. На какую-то секунду Сидни даже задумывается о том, чтобы усесться в тёмном углу и полюбоваться зрелищем - Марти восхитительная фехтовальщица, но сегодня у неё только нож, и это делает бой аттракционом "кто достанет её раньше". Боги. Когда-то он научит её призывать оружие, сплетать его из собственной магии, всё, что ей угодно - рапиру, саблю, копьё.. Когда-то он уже пытался её этому научить, не так ли? Они хохотали, когда безделушка взорвалась у неё в руках.

Уворачиваясь от удара ножом, Сидни ударяет атакующего лапой, отправляя его в полёт к стенке. Тело ударяется об облицовку каюты с хрустом и опускается вниз.
На секунду все замирают.

- Похуй на шкуру! Пали в него, а не то он нас всех тут порешает! - раздаётся чей-то вопль.

Сидни, фыркая, уходит в тень.
Прячется у стен каюты, где освещения почти нет, обходит пахнущую страхом и злостью толпу. Челюсть почти сводит от голода - Сидни понимает, что сейчас у него будет шанс подкрепиться, и... его выдаёт звук урчащего желудка.
Один из выстрелов задевает шерсть на хвосте. Сидни прыгает в сторону, нападает на одного из людей сзади, приземляясь на него лапами и расплющивая рёбра. Запах крови окончательно приводит его в чувство.
Сидни нападает, рвёт людей когтями, вырывает зубами куски плоти, сплёвывая на пол - ему сейчас не до трапезы. Каюта превращается в место бойни: Сидни забывает о том, что где-то рядом Марти, он верит ей, в конце концов, она о себе позаботится, ну а пока что... его форма - облик убийцы, и он убивает людей, одного за одним, методично, отточено до автоматизма.

Драка стихает. Сидни слышит лишь тяжелое дыхание Марти и чьи-то всхлипы. Склонившись над чьим-то телом, дурно пахнущим, "плевать", Сидни разрывает клыками глотку, слизывая кровь. В бедре застряли две шальные пули, и сейчас, пока он питается, ткани сращиваются быстрее, а боль проходит.

Всё закончилось. Свежая кровь кажется настолько вкусной, что впору опьянеть.
Сидни направляется к Марти, переступая через трупы. Останавливается напротив неё, глядя с немым вопросом.
"Ты меня хоть таким - помнишь?.. Помнишь, что это для тебя когда-то значило? Для нас?.."
Кровь скапывает с подбородка на пол. У тигра взгляд сейчас в разы осмысленнее, чем у Сидни-человека.

Не стоило им останавливаться на этом судне, соглашаться переждать в каюте. Не надо было Сидни пить из термоса отраву. Возможно, тогда они бы не прибывали в лондонские доки на барже, полной трупов? Это катастрофа. Снаружи ведь тоже наверняка остались люди, может, даже больше, чем здесь - лежит. По прикидкам Сидни - не меньше пары десятков.

- Как-то не очень получилось, ты как, цела? - обернувшись человеком, Сидни морщится, растирая бедро. Пули две, а дырки четыре. Обычная математика жизни Сидни - у него всегда что-то не сходится.

Отредактировано Sidney Preston (2021-11-05 02:56:00)