Способности
[indent] Боевые навыка — это не про Муйлертах. Мелочная и мстительная по натуре своей — всё как полагается «добросовестной» ведьме — она из тех, кто отдаёт предпочтение ядам, по капле снедающим разум и плоть; кусает, а после годами ждёт, когда её жертва замертво упадёт. Искусно вяжет, прядёт и создаёт особую пиктскую роспись на теле. Для неё не составило бы большого труда отобрать жизнь при помощи магии крови, но жрица не уподобится любому, способному держать в руках меч или нож; не ради подобной предметной функции маги истязают себя, постигая колдовские науки. Ритуалы — вот её неподдельная страсть, в пестование которой ведьма вложила все силы и мастерство.
[indent] [Внешний вид: седовласая одноглазая карга с синей кожей]
[indent] У Розамунд полный пакет девочки из хороший семьи, куда влезли беглые иностранные языки, включая поверхностные знания о парочке мёртвых, сносное умение попадать из ружья по мишени в движении, даром что девушка презирает охоту, и профессиональный навык «останавливать коня на скаку», к чему её обязывает работа при Королевских конюшнях. В настоящем практикующий ветеринар; отлично ладит с животными, а также разводит в саду дикие кущи.
[indent] [Внешний вид: молодая ломкая брюнетка с зелёными глазами]

История

V век

[indent] Муйлертах¹ {гел. Южное море} — не имя — топоним; место, где её когда-то нашли. Она не знала ни отца, ни матери, ни иной кровной родни. Со слов старухи Шифры её выловили рыбаки и привезли в прибрежную деревушку ещё совсем несмышлёной девчушкой. Там ребёнка приютила семья кузнеца — и то были хорошие, беззаботные времена, до злосчастного дня, когда чужаки, прибывшие с далёкой земли, набежав волной топора и меча, вырезали каждый дом их скромного поселения. Типичная история для тех мест и тех лет. Молодые, бравые парни, снаряжая свои корабли, не стремились захватывать новые рубежи: ими двигала жажда нажива; вожделенный мясистый кусок чужого труда, продажа которого, позволяла вбить сваи для собственного жилища. Бесчинства, творимые ими, растянулись на три световых дня, а на четвертый, оставив за собой умирающих, детей и калек, они взгромоздились на деревянных коней... и к миру живых более не вернулись. Буря разверзлась. Море поглотило их. {Всех, кроме война внезапно захворавшего сильнейшими болями в полном брюхе, единственного, проявившего милосердие к девочке Муйлертах и её старухе}
[indent] За ворота крепостной стены нового господина она вошла с проседью в густых, спутанных волосах. Взрослые настоятельно втолковали ребёнку: для них нет иного пути; без съестных запасов и крова пригоршня уцелевших людей должна была поступить в услужение к вождю, способному сохранить собственные хлеба, дабы пережить грядущую колючую зиму. Не каждому посчастливилось найти тёплый угол тогда — многие пришлые разбрелись кто куда — и всё ж таки Муйлертах удалось исхлопотать крепкий тюк для себя и старухи. К сожалению, Шифра, изнурённая долгой дорогой, быстро слегла. Девочка осталась держать ответ за себя. Обувка человека, обременённого нуждой вновь и вновь обивать стылый порог чужого гнезда, претила маленькой ножке, взывая к стремлению стать кем-то, кого недозволенно просто выбросить или с лёгкостью заменить.
[indent] Сперва Муйлертах лучше иных избавлялась от грязи из вверенных ей закутков, после начала прясти самые крепкие нити, получая в благодарность лишнюю ложку мясного бульона, в ту пору как яркая краска всегда справно ложилась на тканое полотно под её твёрдым взглядом. Языки любопытных наседок не переставали судачить у девочки за спиной, предрекая незавидную участь, покамест одним {по обыкновению} пасмурным утром к плюгавой отроковице не наведалась жрица земли, чтобы забрать Муйлертах — измазанного охрой ребёнка с потрескавшейся кожей на красных ладошках — на Авалон. В мистическую цитадель. Пристанище ведьм. О коем слагали легенды и небылицы ночами, обуянными беспросветной пургой.
[indent] Неприступный остров встретил её чуждым теплом и несмолкаемым гомоном голосов, словно застрявшем между верхушек дубов в свистящих порывах; малый и в то же время непостижимый в масштабах людского ума. Были ли она сильнейшей или наиболее одарённой среди юных магов, изучающих там ворожбу? Вне всяких сомнений Муйлертах показала себя нещадно упорной. Тихой. Как жадная, почти необъятная, неотвратимая ярость, что полнилась в ней. Исход ритуала, согласно которому вода стала её направляющей силой, был предрешён, но магию крови... Магию крови Муйлертах вырвала сквозь свои жили. «Нет иного пути для меня» — не редко между приступами лихорадки бормотала она, и умудренная мантией прожитых лет наставница снисходительно соглашалась: «Не для той судьбы, что выбрала ты для себя». Реки мук окупились римские мили спустя: ведьма получила их — уважение, статус, тихий ропот, следующий по пятам, и собственную большую кровать — все атрибуту верховной жрицы общины.
[indent] Короли тех давних, тёмных эпох имели худую привычку спешно сменять на троне друг друга. Корона не могла пустовать. Жрице Муйлертах довелось служить многим: глупцам, мудрецам, завоевателям либо удачливым простакам. Кого-то она презирала всем своим существом, кого-то любила, с кем-то кротко мирилась; её предавали и предавала она. Однако упоминания, надо думать, заслуживает исключительно последняя пара, после которой история жрицы совершила новый виток. Эрилих был добрым королём и славным малым. Муйлертах собственными трудами уберегла его от козней единоутробного брата Талорка и помогла занять трон. За что впоследствии понесла достойное воздаяние. Парень рос, превращался мужчиной, а трупоеды, окружавшие юного господина, не преминули от случая к случаю напомнить ему, каким влиянием в умах народа обладает жрица подле него. Снедаемый страхом и ревностью он вознамерился избавиться от неё. Тогда Муйлертах погубила его и, опасаясь расправы со стороны иных претендентов на царский венок, сбежала под крыло к Дресту², могучему королю пиктов. Магов тепло привечали при возведённых им крепостях, покуда они были готовы приумножать славу и величие их отважного властелина. Люди поговорили, что друид Мерлин как-то усмирил дракона по настоянию тамошнего господина — у Муйлертах под длинными рукавами таились собственные чудовища и чудеса, творимые по указу Дреста, которые тяжким грузом довлели над ней. Она слишком долго служила. Колдовская расхристанная душа желала избавиться от постылых господских оков. Что привело к сделке: ведьма родила монарху ребёнка, обменяв жизнь на жизнь, а он позволил ей уйти, дав клятву паче не призывать.
[indent] Острые склоны скалистых гор стали дня неё новым домом, её бастионом, где Муйлертах посвятила себя тихому, размеренному прозябанию среди групп воинственных горных козлов и узких магических практик. Удручало одно — люд продолжал к ней приходить, чтобы просить, просить и снова просить. Их не останавливал ни её жуткий вид {левый глаз она потеряла под влиянием опасного ритуала, а тонкая кожа от регулярных кровопусканий отливала пугающей синевой}, ни сложный путь, ни злая молва. На голову каждого остолопа, вознамерившегося донимать Муйлертах, женщина грозилась обрушить лавину невзгод, и не без удовольствия вверяла их немилости суровых шотландских ветров. Противоборство алчных мирян и жрицы затянулось на пригоршню зим, покуда она вдруг не исчезла, оставляя за собой едва слышное эхо преданий о морской ведьме нагорья {благодаря отважным мальчишкам, которые, вопреки родительскому запрету, не уставали карабкаться вверх, дабы поглазеть на каргу}.

XXI век
[indent] «Пробуждение — это кара...» — так решила она. Муйлертах не желала размыкать веки, не желала начинать новую жизнь в XXI — в любом — веке. Её вполне устраивало небытие. Сутки она лежала недвижимо в огромной, невероятно удобной кровати, окутанная плотным хлопком египетских простыней, прежде чем примериться и доковылять до уборной.
Первым, на что ведьма обратила внимание в процессе знакомства с обновлённым лицом, идеальная кожа девушки в отражении. К ней, безусловно, прилагалась идеальная жизнь. И тем не менее иногда Рози удавалось находить себя необыкновенно печальной, что ускользало за грань понимания Муйлертах.
[indent] Розамунд Стэнли {в девичестве Шарп} представляла собой результат интрижки легкомысленной светской львицы из родовитой итальянской семьи и бравого пилота ВВС Великобритании. Её родители без скандалов разделили опеку — лучшие детские годы девчонки прошли в неустанных заботах мачехи и отца. Далее на горизонте ожидаемо замаячила хорошая школа, приличный университет, брак с одним из отпрысков Стэнли и — не виданное ли дело — скорый развод. Прибавим к этому весомые отступные, которые, казалось бы, обязаны привнести радость в её безмятежные будни, и любимую работу при Королевской конюшне, где она занималась разведением призовых жеребцов. Чего её не хватало для счастья? Четвёртого размера груди? Пирожных, неоседающих лишними фунтами на боках?
[indent] Да, если рассудить здраво, с матерью Роуз действительно не повезло. {Какая женщина в ясном уме назовёт дочь в честь убиенной любовницы английского короля, подбросив ребенка на воспитание обманутой супруге своего визави?} А бывший муж леди Стэнли оказался хуже общипанного козла, раздавая беспорядочные оплеухи. Но в остальном, по мнению опытной ведьмы, девушка попусту изводила себя, в то время как у неё в арсенале имелась молодость, красота... и Всемогущий Святой Интернет!
[indent] С ним Муйлертах обрела рай на земле, неделями утопая в бесконечном потоке турецких сериалов и красном сухом вине. Потомки были обнаружены при помощи Гугла {всё как предрекала она: клан МакГрегор³, прибывая в кровавых беспутствах, заставил повелителей содрогнуться, припомнив им каждое лихо, которое довелось испытать Мулейртах}, муж Розамунд получил своё проклятие в перерыве на титры, и, излагая на чистоту, ведьма не чувствовала, будто мир в праве ожидать от неё чего-то помимо — её повинности были уплачены в полной мере столетья назад, однако планы переменились в минуту, когда она узнала в теперешней сводной сестре вздорное создание с раскалённым шилом в вертлявом заду. Завсегдатае придорожных таверн V века знали её как ту самую Рону, колдунью «я вас всех сейчас перепью, а после, оправив шнуровку, с придыханием вскочу на рожон ненастий и бед». Увы, в воспоминаниях морской ведьмы к огненной жрице навечно прилип образ изнеженной дочери вождя клана, которому однажды прислуживала Муйлертах. Нет, она точно решила, этой девчонке не дозволялось погибнуть теперь в пылу своего беспечного нрава. Для начала ей следовало бы обзавестись супругом или воспроизвести на свет сына, чтобы Муйлертах могла трахнуть кого-нибудь из них во время панихиды по ней.