Бензиновая пленка едких мыслей расползается по поверхности пасмурной хмари декабрьского утра подобно кляксе кофе, пролитого на свежеотпечатанные документы. Уилл трет виски - он очень надеялся не найти в утренних новостях заметку о пропавшем мистере Белле, чьему сыну не так давно говорил о пропаже - без особой надежды на понимание, но со слабой верой в то, что люди еще не разучились применять полученную информацию по назначению. Он видит теперь, что вся его вера пустая растрата энергии, пустая попытка предупредить чужую боль, полная змеиного яда серебристая чаша, из которой юный Фрэнсис на празднике по неотвратимости стечения обстоятельств вынужден был сделать глоток - и теперь, если не поторопиться, последствия зацветут кровавым семицветьем на снегах одинокого перелеска.
Он ждет звонка - подсознательно понимает, что его не избежать, - и когда на экране смартфона почти бесшумно возникает входящий с незнакомого номера, Уилл снимает трубку.
- Я знал, что ты позвонишь, - роняет он, опуская приветствие, два слышит знакомый голос, - но надеялся, что этого всё же не случится. Да, конечно, давай встретимся, через час в центре.. ээ, у Национальной галереи. Буду благодарен, если с тобой не будет тех, кому нельзя доверять.

Сама вечеринка помнится плохо - ее подробности вызывают сопротивление и Уильям не очень старается вспомнить всё. До спонтанного видения всё было обыденно: шутки, флирт, вино, полузнакомые девушки и парни, новый объект внимания, на который Уильям намеревался начать охоту, как только его девица уйдет в уборную подправить макияж. А после его увлекли в полную сладкого марихуанового дыма комнату, после пребывания в которой он думал, что увидит все звезды Вселенной. Но звезды Вселенной так и не открылись в той пасти липкой бездны, которая проглотила его на выходе после неловкого прикосновения к чьей-то ладони, и перед глазами возник жирный глянец крови на тщетно елозящих по мокрому распоротому боку пальцах, отвратительные бурые пятна на стильном зимнем пальто в темной тени уродливой собачьей головы, легкая сумеречная хмарь сиротливой тишины слепого леса и тихие хриплые всхлипы "Фрэнсис, мальчик мой, прости, прости". Последний вдох и стынущие на обтянувшей скулы иссыхающей коже слезы.
- Постой, постой, ты Фрэнсис, верно? - он хватает парня под локоть и тащит за собой. - Я Уилл, видел, ты прикольно танцуешь. Еще я видел, что твой отец погибнет в четверг 12 декабря и смерть будет мучительной, иссушающей, словно в забытьи паучьей паутины. По вечерам в Лондоне опасно, сделай...
Его тогда прервали толчком в спину, и тонкий локоток вырвался из ладони. А когда Уилл снова обернулся в поисках Фрэнсиса, тот уже скрылся с глаз и затерялся среди веселящихся гостей.
Всё, чего тогда хотел Уилл - доехать до дома, обнять своего старика и залечь в постель вместе с бутылкой чего-нибудь покрепче.

- Привет, - Фрэнсис пришел один и Уилл приобнял его в ответ. Очень хотелось спросить, что же парень делал, или почему он ничего не делал, раз он стоит здесь и заглядывает Лашу в глаза в надежде, что тот сможет пролить свет на загадку исчезновения отца. Стоило ли Уильяму самому вмешиваться, бегать по полицейским участкам в надежде, что какой-нибудь следователь согласится принять его слова к сведению?
Если бы он был когда-то наивным юным друидом и клялся на священных артефактах в служении сохранению жизни и преумножению добра любой ценой, он бы так и поступил. Но он в этом не клялся, он не плакал от бессилия и тщетности попыток избавить окружающих от беды и боли, поскольку давно выучил урок о мощеной благими намерениями дороге в кипящие котлы бесконечного адопредставления.
- Мои дела неплохо, спасибо, что интересуешься. Да, в юридическом. Скоро выпускной, нужно успеть написать диплом, работы тоже много, но ничего. Читал новости, их пока немного, сочувствую тебе. Не знаю, что б я делал, если бы мой старик пропал. Мертвым камнем бы висел на нем, лишь бы он не сваливал никуда из дома, наверное. Хм, я вроде не успел тебе многого сказать, ты быстро "потерялся", понятное дело, не всем приятно слушать про смерть, такой себе способ произвести впечатление. Я видел лес, много голых деревьев и одно разбитое молнией, как раззявленная собачья пасть. Такое, кажется, в Мур Парке есть, туда желающие покричать заклинания из книжек про оккультную магию ездят приносить в жертву лягушек и пожечь ритуальные свечи. Верят, что это помогает призывать демонов, и в том, что это не помогает, я не очень уверен. Если хочешь отправиться туда, надо ехать сейчас.

В парке тихо и холодно, ветер бросает в лицо мелкий снег, который сыплется из набрякших над острыми голыми деревьями серых ватных туч, и Уилл тянет носом воздух, будто пытается определить направление, куда идти.
- Фрэнсис, почему ты позвонил только сейчас, когда предсказанное тебе почти свершилось?
Где-то в глубине черно-белого леса кто-то кричит, истошно, мучительно, и Лаш вздрагивает от пробравшей его дрожи.
- Идем.

Уилл натягивает шапку ниже, будто прячется от стылого зимнего ветра, и качает головой.
- Понимаю, не всем верится в плохое, когда настоящее безоблачно и ничего не предвещает.
Его так и подмывает сказать что-то вроде "не переживай, ты не виноват", но он молчит. Проглатывает фразу, потому что она несет в себе невинность незнания - кого ж можно обвинять в том, чего он не знал. Лаш не уверен в том, что он именно тот, кто мог бы упрекать Фрэнсиса, в конце концов это не его семья и чужие ему люди. Юный Белл рано или поздно сам задастся этим вопросом. А Уильям просто переменная, резонирующая с привычным укладом существования людей, ничего не подозревающих о том, что магия, в которую они уже тысячу лет как не верят, снова рядом и касается их неощутимой тенью.

Крики в лесу тонким лезвием щекочут нервы и смелости становится тем меньше, чем ближе Уилл и Фрэн подбираются к источнику, к прогалине из видения Лаша. Они чем-то напоминают истошные вопли неясыти, но к птичьим голосам сидхе привык с детства и умел отличить их от человеческих, к тому же вряд ли в Лондоне водилось вдосталь ночных пернатых хищников, потому он на мгновение останавливается и втягивает носом воздух, мысленно подбадривая себя. В конце концов, если все обернется слишком скверно, ему нужно защитить юного Белла, не хрупкому первокурснику заглядывать в лицо неизбежной опасности.

- Ничего, Фрэн, мы ведь еще не видели, кто тонет, - ободряюще улыбается Уильям на реплику своего спутника и ловит его, схвативши обоими руками, чтоб тот не растянулся на дне плохо прикрытой сучьями и едва припорошенной мелкой снежной пудрой ямины. В мальчишке он чувствует магическую силу, искру, не тлеющую сонно в ожидании пробуждения, а ждущую налиться первородным потенциалом, и кусает губы - уместно ли спрашивать сейчас, что за существо прячется за невинными большими глазами и потоком сбивчивых слов. На мгновение постыдное желание предложить повернуть назад пробирает мелкими мурашками по спине, ведь Лаш плохо представляет себе, кто может знать о существах и иметь желание избавиться от них как неизученной угрозы, которая не хочет подчиниться. То, что они с Беллом сейчас лезут в чащу одни, похвально, но безрассудно, и Уилл изо всех сил убеждает себя в том, ничего с ними не случится. Магии, которая могла бы их спасти, защитить, оградить, сейчас так недостаточно.

Когда серо-черные кривые деревья наконец редеют, он видит на опушке несколько черных силуэтов и шепчет Беллу спрятаться и ждать, но ждать приходится недолго - они будто чуют, что в зарослях кустов кто-то прячется, и бросаются прочь, петляя будто животные. Уилл не медлит, бросается следом, но лес проглатывает чужаков, съедает их следы сыплющимся снегом, и шум их шагов тонет в мрачном безмолвии. Оглянувшись, Уильям тихо скулит, прижимая ладонь к губам. В воздухе висит металлический запах крови, снег так напитан ею, что кажется черным, в стороне от горестно воздевшего кривое раздвоение голых ветвей полусухого великана лежит недвижное тело, нелепо разметавшееся на земле в неудобной позе, будто брезгливо отброшенная прочь тряпичная кукла. У мужчины почти нет лица, настолько плотно оно покрыто глубокими шрамами, дорогой костюм разорван, грудная клетка вскрыта и наружу торчат кости вперемешку с еще сочащимся кровью мясом и внутренностями. Когда-то давно сидхе приходилось убивать, рассекая мечом мягкую плоть ненасытного врага, но восприятие за долгое время сна притупилось, помножилось невинностью мирного жителя нового века, который никогда не видел подобную жестокость настолько близко, и Уилл смотрел на тело, оглушенный ужасом, отвращением и желанием бежать, забиться в темную глухую щель и провалиться в забытье, только бы в памяти не застревала эта жуткая картина.
- Фрэнсис, Фрэн, Фрэн, - тараторит он, сжимая ладонь на плече своего приятеля, - Фрэнсис, прости. Ты не должен на это смотреть, не смотри. Мы опоздали..

Уилл знает, что если б в снегу лежал его отец, он бы кричал так, будто разрывает его самого. Он бы зверем выл от боли, а потом вскочил бы и понесся в лес следом за паскудными падальщиками, трусливо скрывшим в парке свое злодеяние, и грыз бы им глотки своими зубами. Сидхе своего родителя не любил, но не мог справиться с сильнейшим возмущением эмоций Уильяма и просто позволил им быть, переносить ситуацию на себя и проживать ее, сопереживать своему приятелю, который попросил помощи и до последнего надеялся, что еще не поздно. Уильям знает, что если Фрэнсис вскочит и кинется в лес, он кинется следом, чтобы помочь. Но разум говорит ему, что стоит вызвать полицию. Поэтому он тянется за мобильником.
- Фрэнсис, я позвоню детективу? - вопрос, осторожный, словно прощупывание носком ботинка тонкого льда на глубоком озере. - Я сделаю что хочешь, проси что угодно.

Уилл наблюдает за Фрэнсисом. Смотрит, как дрожат его тонкие руки, как меняется от эмоций бледное мальчишеское лицо, поджимает молча губы в ответ на отчаянный вопрос. Вонзившееся в мягкое горячее сердце, горе всегда разрушает, разбивает на осколки привычный мир, выдергивает в вакуум переосмысления себя и своего места в бесчисленности существований и временных слоев, и даже если находятся силы прожить этот огонь и выбраться живым, смерть всегда забирает частицу живой памяти, оставляя в ней ледяной рубец, подталкивающий к метаморфозам.

- Ты прав. Я не могу вернуть ему душу, это не во власти сидхе, - тихо роняет Уильям, когда Белл наконец прибегает к колдовству. У него не так много сил и раны поддаются неохотно, плоть сращивается медленно, в мертвеце неоткуда брать живую энергию и маленький целитель тянет ее из спящих растений вокруг. Сам воздух словно сгущается и на язык ложится привкус мертвой плесени, Уильям на мгновение жмурится - ему как существу, привыкшему жить в гармонии с природой, пусть спящей, укрытой снегами и скованной льдами, невыносимо чувствовать ее умирание. Кулаки сжимаются сами собой и приходится напоминать себе, что Фрэнсис не виноват и делает то, что делает, не со зла, а в бесполезных попытках хоть чем-то помочь погибшему отцу, - Ты целитель? То, что ты сейчас делаешь, опасно, мертвые никогда не вернутся в мир живых, бездушная плоть останется лишь плотью. Магия не прощает такого кощунства.
Кусает губы, отходит к иссохшему кусту, сиротливо тянущему тощие хрупкие ветви в набрякшее над парком небо, ежится от холода, пробирающего до костей. Магия некромантов колючая, гладит изнутри ледяными прикосновениями, по спине бегут мурашки, а на висках выступают мелкие бусины пота. Уильям набирает номер экстренной службы спасения, сообщает то немногое, что знает, после сует мобильник в карман и возвращается к Фрэнсису. Надломленная юность кажется ему хрупче льдинок, которые мелкими иголочками намерзают на ветви.
- Полиция теперь вряд ли что-нибудь сможет сделать, Фрэн, улик, которые хоть как-то могли бы натолкнуть на след тех из них, кто не совсем человек, осталось совсем немного. - над вопросом Белла Уильям задумался и сел рядом, рассеянно блуждая взглядом по окровавленной одежде и вспоминая свои видения. Тогда, на вечеринке некоторые детали он видел четко, они поглотили его разум очень быстро, отпечатались в мозгу так, будто привиделись только что. Была ли это тварь, появившаяся на Британских островах и мстящая за годы бессмысленных снов, или же заморский гость мучается голодом и кромсает в безлюдных закоулках Лондона одиноких прохожих? Гипотез было много, проверять лично ни одну из них не хотелось - Уильям хоть и ладил с природой, не любил собак, особенно больших, уродливых и злобных, не любил голодных хищников, которых не задобрить никакими лакомыми кусками мяса, и опасливо косился на лес в подсознательном ожидании опасности, от которой придется защищаться и защищать юного приятеля
- Я видел псов, выгрызающих жаркую плоть, - наконец говорит он, - огромные собачьи головы, взъерошенную шерсть, топчущие снег сильные лапы. Демонические черные псы, если ты помнишь, появляются там, где проводили смертные казни, или же просто на старых дорогах. Они могут преследовать тех, кому уготована смерть, или напасть на нечаянного встречного. Если хочешь искать.. Постой, ты ведь не будешь искать сам?
Лаш пытливо смотрит на Фрэнсиса, будто хочет узнать его действия, которые тот вознамерился предпринять. Возможно, голодных тварей найдут охотники или полиция, но стынущему в снегу мертвому Беллу-старшему это вряд ли поможет. И вряд ли возместит Фрэнсису потерю родного и значимого для него человека.
- Ты бы хотел все изменить? - спрашивает Уилл. Для вопроса поздно, он не вернет мальчику живого отца, но вряд ли фраза "ты ничего не мог сделать" здесь уместна. Пустое, бесполезное, лишенное сопричастности сопереживание, которое люди говорят в расчете хоть как-то облегчить терзания чужой им души, тоскующей и мятущейся в изобильных допущениях "а если бы..". Говорят, не вникая. Потому что так принято. Потому что что еще скажешь? Уильям вздыхает.
- Люди верят, что черные псы появляются на пути тех, кому уготована смерть, внезапно и необъяснимо. путают собачью природу с волчьей сильной и независимой  дикарской свободой. Пес не скитается бесцельно, он всегда находит себе хозяина и несет ему свою добычу или выполняет чей-то приказ.
Он умолкает. Время с момента звонка детективу тянется мерзлой тихоходкой, ползет сонной улиткой, холод понемногу пробирается под одежду. Люди поступают по-разному, каждый сталкивается со смертью по-своему, Фрэнсис в порыве отчаяния попытался ее обмануть, но может ли смертный маг взять над ней верх? Уилл не знал никого из британских друидов, кто мог бы и не поплатился за это.
- Фрэнсис, знай ты то, что ты видел сейчас, воспользовался бы ты моим предостережением?