Способности

- Хороший хирург. Не профессор, лекций не читает, очередей за советом своего святейшества не собирает, но действительно уверенный хирург и визуальный диагност. Во многом непопулярность Киана в профессиональной среде объясняется его набожностью: сложно быть католиком в среде, где атеизм считается обязательным атрибутом состоявшегося врача;
- Хорошая память. Может воспроизвести химическую формулу мышьяка или псалм 17 из Ветхого Завета; 
- Аналитический склад ума. Мистер Риордан вдумчив и обычно не склонен к скоропалительным решениям, если того не требует ситуация;
- Немецкий язык на уровне собаки: все понимает, а сказать толком ничего не может;
- Водит машину;
- ...ну и слегка перевоплощается в дракона сравнительно скромных размеров (4 метра от носа до основания хвоста - размером с самку, ей богу!). Землисто-серая шипастая шкура испещрена шрамами; чешуя грубая, щербатая. Дракон тяжелый, приземистый и производит ложное впечатление медлительности и неуклюжести. В воздухе он действительно несколько неповоротлив, на земле же прекрасно использует все свои преимущества. Недостаток мобильности компенсирует недюжинным опытом сражений;
- В облике дракона выдыхает потоки ядовитой кислоты;
- Ускоренная регенерация;
- В облике дракона имеет проблемы с речевым аппаратом: говорит с большим трудом, хрипло, отрывисто. Иногда в нечленораздельном реве человеческую речь и вовсе не различить; 
- Владеет магией земли и воды.

История
Я, вероятно, клинический идиот. 

Вся история началась с осиротевшего мальчика, которого в городе никто не привечал: скитался там, грязный, голодный, без крова... Я знал его отца, играл с ним, когда последний был еще совсем юнцом: он здорово кидал подковы, ни одна не летела мимо цели. 
Мне было шесть сотен лет, я видел многое, и от многого устал. Сам не заметил перехода от бурной молодости с ее радостью битв к зрелости, в которой мирное созидание заиграло новыми красками. 
Я много сражался и многих победил; я хранил черепа врагов и потерял счет отпрыскам; я убивал героев и миловал трусов. Я устал и хотел чего-то... еще. Чего-то кроме крови, мяса и вдовьего плача. 
Тогда я спикировал вниз, - сам не ведаю, что двигало мной! - подхватил осиротевшего мальчишку и унес его из земель, где ему ничего не светило. Я унес его далеко на запад, где оставил у ворот большого города затемно. Не уверен, что у него не лопнуло сердце, как у испуганного цыпленка... но там у него был шанс.

Может, он научился бы кидать подковы как его отец, мир его праху. А может, сдох бы от чумы и голода. 

Мне понравилось это новое ощущение: что-то затеплилось внутри, но я так и не понял, что. Я не сожрал мальца, не скинул его с высоты птичьего полета ради забавы, а подарил жизнь. Как любимый и почитаемый людьми Бог. 

А еще я не просчитал последствий, а они были катастрофическими: в городе начались хаос и паника.

Дракон унес ребенка!
Унес!
Милоговсемнужноголюбимогонесчастного ребенка утащил и сожрал. И всех сожрет. Всех милыхлюбимыхвсемнужных детей. И женщин. И стариков! 

Я никогда не был высокого мнения об интеллекте людей, но это превзошло все ожидания: они начали оставлять мне людей на откуп! Живых стариков! 

Я был разгневан и разрушил ратушу. Мельницы и скотные дворы не трогал, потому что тогда этим идиотам нечего будет есть зимой. 

Эти идиоты решили, что старики мне не по вкусу, и начали оставлять женщин и детей...

Я думал, думал долго, и решил даже парочку сожрать. Прямо в воздухе, подкидывая, как блинчик на сковороде. Может, тогда они успокоятся и прекратят подкидывать мне своих котят на порог?..

Нет, не успокоились. 

Тогда я схватил следующую жертву и просто полетел куда глаза глядят, думая, что же мне делать с этой идиотской ситуацией... Я впервые в жизни был растерян. Держал её когтями нежно, как молочную овечку. Хотел как лучше, ага! Самое мерзкое, что после съедения тех несчастных та странная теплота в груди начала угасать, как костер на сырых поленьях... 

Её звали Виола и она была первой. Первой, кто ступил на землю, укрытую горами; я нашел это место для нее. Тут она жила, ткала, собирала коренья. Я помог ей построить дом. Я приносил ей горных козлов и даже парочку украденных коров - живыми, чтобы она могла пить молоко. 
Потом был Амир. Зайн. Сабина. Много их было. Их всех отдали на откуп страшному зверю; страшный зверь уносил их от предателей и лицемеров в укромный угол, где маленькая деревня множилась и росла. 
Я наблюдал за ними, иногда спускаясь к ним в человеческом облике. Мне нравилось быть среди них. Они были честными, трудолюбивыми юнцами, учились сами и учили меня. Они приходили сюда несчастными, а становились спокойными, уверенными, счастливыми. Они любили меня, а я их. 

Или мне так казалось. Я хотел в это верить. 
Теплота в груди множилась и росла, как моя маленькая деревня. 

Может быть, я действительно заигрался в бога, и на этом погорел?.. 

Я знал Малику, дочь царя, с пеленок. По меркам людей - красавица, второй такой нет на свете! Стыдно признаться, но я даже порадовался, что унесу её в свой сад: таких прекрасных цветов у меня еще не было! Она стояла, разодетая в шелка и золото, прикованная к столбу... я спикировал вниз. 
Я не знаю, откуда он взялся: на белоснежном дестриэ, закованный в латы, с пикой наперевес. Солнце, отразившись от лат, ослепило меня. Я хотел ему сказать! Показать! Может, даже унести к себе - дети были бы рады увидеть настоящего рыцаря. 
Едва я раскрыл пасть, копье ударило меня в гортань, туда, где чешуя мягкая, как коровья шкура. Я захлебнулся словами и собственной кровью. Солнце ослепило меня. Моя собственная гордость ослепила меня. Дестриэ бил меня копытами; рыцарь, Святой Георгий, бил меня копьем. Малика кричала и плакала от счастья. Знала бы она..! Я ничего не мог сделать и не понимал, почему. Рыцарь был словно заговорен: мои атаки либо не достигали цели, либо не причиняли ни малейшего вреда. Ореол жара, золота и святости окружал его. Второй раз в жизни я был растерян. 

Они связали меня и мучили, пока солнце не скрылось, а потом не взошло снова. В меня кидали камнями, моей кровью крестили детей. Когда Георгий меня наконец-то обезглавил, я был почти счастлив.

А еще зол и разочарован.

------------------------

Киан О’Риордан - сын священника. Киан О’Риордан - способный малый, поступает в медицинский колледж, учится лечебному делу, не забывая поститься и ходить в церковь по воскресеньям. Выбирает хирургию как дальнейшую специальность, влюбляется, женится. Естественно, венчается. У скромного отца-священника нет денег на обучение сына в медицинском университете, почти все оплачивает жена Киана и ее родители. 

Риордан заканчивает университет и начинает чего-то даже зарабатывать. Обставляет их с женой квартирку, планирует ребенка, заводит щенка. Родители Карен смотрят на него, как на пыль на солнце.

Он перед ними, конечно, в вечном долгу, но как же он устал от бесконечных шпилек в свой адрес! Не так одет, не так сидит, а еще - тьфу! - верующий и сын священника. 

Могла бы кого получше найти, Карен.

Карен находит. 

Бракоразводный процесс оставляет его практически без гроша и без веры в людей. Несмотря на неплохую зарплату хирурга, он едва сводит концы с концами, раздавая бесконечные долги и помогая тяжело больному отцу. 

Операционная встречает его стерильным холодным светом. Съемная квартира встречает его холодной постелью и мокрым носом их общей (а теперь только его) собаки. 

Киан не понимает, что происходит с его жизнью, почему Карен ушла, почему отец, всю жизнь помогавший сирым и убогим, умер в муках, почему Господь его не забрал, и почему Карен забрала все, даже фикус, почему бросила собаку, почему бросила его, почему, почему, почему...

Киан просыпается и хочет крови, мяса и вдовьего плача.

Ах, хорошо, что не пост.